Людмила Улицкая, недавно побывавшая в Эстонии в рамках участия в литературном фестивале "Prima Vista", провела несколько встреч с поклонниками своего таланта - в Таллинне, Тарту и Нарве.
- Ваши впечатления от Эстонии и эстонских русских?
- В Эстонии до этой поездки была один-единственный раз - больше сорока лет назад. Поэтому это для меня новая, прежде невиданная страна. Что касается общей атмосферы, она показалась гораздо более мягкой и приемлемой, чем то, что я ожидала увидеть. Я собиралась приехать в Эстонию год назад - на тот же самый литературный фестиваль, но не смогла это сделать, так как вокруг посольства стояли "добры молодцы", а потом оно было закрыто, а еще потом - кончилось время фестиваля, и поездка не состоялась.
Было чувство отвращения, унижения и глубочайшего раздражения. Под влиянием которого я написала интернет-письмо (чего обычно не делаю) по поводу того, что те хулиганы и эти хулиганы мешают нормальным людям жить. У меня было ощущение, что эта ситуация возникла на очень низком уровне - конечно, ее явно поддерживали радикально настроенные люди наверху, но в общем - это никому было не нужно. Впрочем, совершенно аналогичная ситуация у нас была и с Грузией два года назад. Нам всем надо стараться не ввергаться в эту предлагаемую очень нечистую игру.
Общее ощущение, что жизнь в Эстонии - достойная. Нет ощущения колоссального разрыва между бедностью и богатством, которое наблюдаем в России и особенно - в Москве. У нас в последние годы, особенно в Москве, это делается совершенно нестерпимым. А когда отъезжаешь в провинцию, то бедность в сочетании с грязью и хамством производит гнетущее впечатление. В этом смысле Эстония показалась мне гораздо более пристойным местом для жизни. Хотя понимаю, что мои трехдневные впечатления могут быть очень поверхностными и не претендую на то, что они полностью соответствуют действительности.
- Сколько лет потребовалось, чтобы собрать такие обширные исторические материалы и документы, которые использованы в книге "Даниэль Штайн, переводчик"?
- Я познакомилась с Даниэлем Руфайзеном, прототипом героя, в 1993 году. О нем написано довольно много документальных книг, я стала переводить одну из них, написанную на английском языке. Ее автор проделала очень добросовестное исследование, провела интервью со множеством людей, знавших Руфайзена. Но за этой тщательной работой как-то исчез сам персонаж, который был важнее всего того, что о нем говорили другие.
Я написала письмо автору с просьбой разрешить сделать комментарии и предисловие. Она обиделась и ответила в таком духе, что если книга не нравится - напишите сами. Я задумалась. Решила попробовать. Написала документальную книгу, которая у меня совершенно не получилась. В какой-то момент пришла мысль - я могу ее написать, но только если возьму другого героя. Очень похожего, но все же другого, с другой фамилией. Я построила некую ситуацию, соблюдая все биографические точки судьбы Руфайзена. Там есть подзаголовок - "Роман по следам документов". Книги по этой тематике я собирала и копила долго. А когда закончила работу, по комнате нельзя было пройти, не перешагивая через кипы книг... В общем, я была очень счастлива, когда наконец можно было эти книги сгрести и расставить по местам.
- В ваших романах очень много несчастных женщин, один из ваших героев так и говорит: "Жалко женщин, ну просто - всех!". По-вашему, большое количество несчастных и почти полное отсутствие счастливых женщин соответствует реальности?
- Да, я полагаю, что это отражает реальность. Когда-то я это даже заявила вслух и, в общем, не раскаиваюсь, хотя эту фразу мне долго поминали: "Россия - страна несчастных женщин". Потому что я нигде не встречала такого количества страдающих женщин. Есть несколько разных объяснений этому. Из них, может быть, самое существенное - что в нашей стране не принято скрывать страдания. Стиль нашего общения с людьми таков, что мы готовы немедленно преподнести свои неприятности для обсуждения. Даже есть некий шик в том, чтобы сказать: "А вот я - особенно несчастлив!". Упоение собственными бедами - есть такая черта в национальном характере.
А другое объяснение - в России, как всем известно, мало мужчин, потому что есть три великих фактора: войны, которые идут с 1904 года и уносят молодых мужчин; алкоголизм; и одно из самых больших населений тюрем - около миллиона российских мужчин сидит в тюрьмах. Этот процесс не может не сказываться на состоянии женщин - женщине нужен мужчина, а мужчин гораздо меньше, чем требуется.
- Вас огорчает, когда вас называют женской писательницей?
- Но это же правда.
- Но тогда, как у настоящей женской писательницы, у вас должен быть и секрет женского счастья.
- Нет. Это выходит за пределы моих интересов.
- Как вам нравятся сериальные экранизации ваших собственных книжек?
- Я считаю, что обе работы - и Юрия Грымова, и Петра Штайна - имеют право на существование. Хотя у меня совсем другое представление о том, как это должно быть снято, я все же считаю, что работы достойные. Во всяком случае, я посмотрела свои сериалы от начала до конца - а другие сериалы посмотреть до конца не смогла - я включала и "Мастера и Маргариту", и "Доктора Живаго", и "Московскую сагу" по Аксенову.
- Расскажите, как у вас появилась идея детской серии книг по культурной антропологии "Другой, другие, о других"?
- Дело в том, что мы живем в мире, где скопилось огромное количество негативных установок в отношении других, от раздражения и неприятия до ненависти и агрессии. Сартр говорил: "Ад - это другой", и эта идея очень укоренилась в нашем мире. Чтобы все-таки не жить в аду, надо больше знать. Книжки, уже имеющиеся: о семье, еде, одежде и об устройстве мира - в разных мировых культурах. Будут еще книжки о профессиях, о правах человека, о преступлениях и наказаниях, о доме, и много еще чего.
- Почему такой скандал в прессе вокруг этих детских книжек?
- В основном скандал развернулся из-за книжки "Семья у нас и у других", где среди прочего написано четырнадцать строчек о гомосексуальных семьях. Это очень раздражило публику, потому что я теперь всюду представлена как защитница сексуальных меньшинств. В принципе, я готова - любое меньшинство надо защищать.
Но дело-то не в этом - мое намерение было защитить не меньшинства, а детей, которые в этих семьях существуют. Потому что этот процесс сейчас вначале, но их становится все больше и больше: я знаю в Москве две такие семьи, а на Западе их полно - иногда гомосексуальные семьи берут приемных детей, иногда имеют собственных. И эти дети подвергаются очень большому гонению со стороны одноклассников.
Один журналист, возмущавшийся разделом про гомосексуальные семьи, заявил: "Вы бы еще про садомазохизм написали!". И я подумала - а действительно, надо бы написать - ведь дети могут в своей жизни с этим явлением столкнуться. Надо рассказать, как это начинается - с того момента, когда ребенок отрывает мухе ножки. И где граница между допустимым в нашем интересе к миру и тем моментом, когда надо остановиться.
С "Гарри Поттером" эта серия точно не конкурирует, она для семейного чтения - и взрослые люди там найдут много интересного, много таких вещей, которых они прежде не знали.
Северное Побережье (2008) Nr.094, 17.май, с. 5
Токарева, И.
